Не люблю, когда спрашивают «Ну что тебе нравится в Грузии? Наверное, грузинские мальчики?». (Или разговор с Полей в сентябре:
- я так и не поняла, что тебя привлекло в грузии...
- ну как я же рассказываю... агата туда поехала... я там была год назад... и еще этот мальчик...
- ага, то есть этнографически тебе грузия неинтересна?
-а что такое этнографически?
аха ха разве мальчики это не этнография? по-моему, очень даже.)
Такая постановка вопроса вообще некорректна. Это как как спрашивать, что ты больше всего любишь в любимом человеке: лоб или уши? Или дурацкое чувство юмора. Так и здесь. Я в Тбилиси люблю все. Тут повсюду разлит божественный дух. Грузинские мальчики такая же неотъемлемая часть Тбилиси как грузинские бабушки и грузинские девушки (как та красотка в баре «Варшава», которая подошла ко мне «English? Russian? Какую музыку ты любишь? И когда я сказала «David Bowie», она поставила «Under pressure» и танцевала со мной как заведенная. А потом делала со мной селфи около зеркала), такая же неотъемлемая часть как голубизна этого неба, как + 8 в январе, как роскошь ободранных парадных, как уют чужих домов, как эти собаки повсюду, как чувство безопасности, когда идешь домой в три часа ночи, как улыбки, улыбки, улыбки, как я, которая возвращаюсь к себе, как мир, который никогда не будет прежним. О, эти имена, ласкающие слух, это знакомые буквы в новых комбинациях: Гиорги, Иракли, Темо… Леван, Лаша, Лука… Здесь все апостолы, все святые. Это не имена для людей, это имена для природных явлений. Для незаслуженного, случайного счастья. Для всего, что не требует оправданий.
